Перед нами тарелка, сделанная в 1860-х годах на фабрике Тупицына и Григорьева в селе Сретенском Пермского уезда. По легенде, пейзаж на «зеркале» – вид на саму сретенскую фабрику с южной стороны. Рисунок на тарелке печатный, изделие было не единичным, тиражным, но со временем стало уникальным, больше таких нет.

Это было крупное и хорошо устроенное предприятие, снабжавшее всю округу фаянсовой посудой. Белую огнеупорную глину доставляли гужевым путем из Кунгурского уезда, а глину сортом пониже – с реки Яйвы. Товар на возах отправляли в Пермь, Сарапул, Чердынь, на сельские базары в Ильинском, Слудке, Обвинске, Кудымкоре. Евграф Козьмич Тупицын за дело радел. Химик-самоучка, он сам работал над новым составом глазури, привозил гжельских  мастеров, внедрял новый, печатный, декор. Но пришло время, когда сретенскому заводу стало не под силу конкурировать с фабриками Центральной России. Е. К. Тупицын в 1870 году вышел из дела, предчувствуя, видимо, скорый упадок. Да и капиталы понадобились на новое предприятие – он строил в Перми первый в России фосфорный завод. Тогда его компаньон С. А. Григорьев продал фабрику ее первому владельцу, купцу Нечаеву. Но того начали преследовать коммерческие неудачи и личные несчастья: умерла жена, ушел единственный сын. Кроме того, общественная деятельность (Нечаев был избран на должность волостного старшины), видимо, поглощала слишком много сил и времени – производство совсем захирело и к 1885 году было полностью прекращено.

Исследователь уральского фаянса Н. Н. Серебренников в 1926 году писал: «После смерти Нечаева, не оставившего наследников, заводские постройки разобрали, и ныне на том месте поле, где выпахивают обломки посуды; и даже озеро, близ которого был выстроен завод, совершенно высохло». Тарелка с видом сделалась печальной реликвией, напоминающей о судьбе завода, на котором трудилось в лучшие годы до трехсот человек, и посуда вырабатывалось десятками тысяч, а между тем, по замечанию Серебренникова, этих изделий уже к 1920-м годам осталось совсем немного: хотя фаянсовая и полуфаянсовая утварь для крестьян была праздничной и ставилась на стол по престольным дням, ради свадьбы, на «помочи» и «дожинки», но «гоститьба» в праздничные дни не обходилась без браги, и посуды билось очень много.